Brought by burners
Сага о Ньяле из всего дошедшего до нас на старонорвежском без прямого указания на авторство — самая длинная, фантастически (pun intended) подробная и сохраняющая поныне, спустя много веков, непреходящую популярность в Норвегии и Исландии.
Она регулярно экранизируется; свежайшая из тех адаптаций, о которых мне известно, датирована 2003-м,
так что, видимо, пора затевать новую крупнобюджетную постановку, благо на Норвегию в последние полтора года пролился истинный золотой дождь от внеплановых нефтегазовых сверхдоходов. Только не забудьте выбрать на роль роковой красавицы Халльгерд, в честь которой названа гора на Венере, кого-нибудь поудачней латынинообразной Маргрет Вильхьяльмсдоттир. Я бы предложил Тордис Еву Стейнсдоттир.
Не в последнюю очередь такой статус Саги о Ньяле — и всех прочих саг и прядей — объясняется спецификой исландского языка, с его жесткой пуристической политикой, ограничивающей заимствования (например, для обозначения смартфона сконструировано слово farsími, от far = «далекий» и устаревшего было sími = «прочная нить рыбацкой сети», созвучное также varrsimi = «волна за кормой корабля»), минимальными за тысячу лет изменениями синтаксиса и стабильностью письменных норм. Современные тексты на нем читать ничуть не сложнее, чем саги, разве только небольшая нормализация орфографии потребуется, но можно обойтись и без нее.
Если вы, насмотревшись Викингов или (хуже) чего-нибудь из кинопродукции Marvel, решили начать знакомство со скандинавским корпусом немифологических текстов именно с Саги о Ньяле, не рекомендую это делать: доступны тексты более лаконичные и даже более драматичные (Сага об Эгиле, Сага о Греттире, Сага о Глуме Убийце, Сага о людях из Лососьей долины), возьмитесь сперва за них. Однако почти любые этнографические детали жизни Исландии времен перехода от язычества к христианству (около 1000 года) наиболее детально освещены именно здесь, а как справочник по староисландскому праву Сага о Ньяле вообще неоценима, ибо ее титульный персонаж Ньяль был крупнейшим авторитетом в области толкования законов.
Подобно гомеровскому эпосу, Сагу о Ньяле порой даже используют романтично настроенные археологи для «ориентирования на местности»: при раскопках в долине Кривой Реки, где Гуннар с Конца Склона, по данным саги, принял однажды бой против многократно превосходящих врагов и вышел победителем, потеряв, однако, бывшего с ним брата Хьёрта, найдены древние скелеты, в том числе один — совсем молодого человека, с уцелевшим на шее костяным медальоном и изображением небольшого оленя, а имя Хьёрт (Hjǫrtr) на старонорвежском это и значит.
Кроме того, возможно, что Сага о Ньяле — на самом деле авторское произведение, да не простое, а roman à clef. Если эта гипотеза справедлива, то написали ее — либо совместно, либо с “подхватом упавшего пера” после гибели старшего — два самых образованных человека Исландии средневековья Снорри Стурлусон и Стурла Тордарсон, отобразив события Века Стурлунгов, в которых сами принимали заметное участие, под видом предания о распрях рубежа тысячелетий.
Про Сагу об исландцах, где эти события излагаются уже в нормальном режиме повествования, точно известно, что ее автор именно Стурла (и, подобно Юлию Цезарю, с чьими трудами он явно был знаком, Тордарсон достаточно бесстрастно описывал свои собственные действия от третьего лица, как одного из персонажей), а параллели между ней и Сагой о Ньяле местами очень подозрительные. Лучше всего это заметно, если сравнить сожжение Ньяля на Бергторовом Пригорке и набег на усадьбу Гицура на Мошкарном Болоте в 1253-м, современниками расцененный как акт выдающегося даже для той суровой эпохи геноцида и беспредела.
В Исландии тогда два десятка лет лютовала настоящая гражданская война, с сообразными, правда, масштабам страны и ее мизерным естественным ресурсам сражениями на пару десятков или, максимум, сотен человек,
но оттого не менее кровавая и разрушительная, а закончилась она «выходом за рамки контекста» — потерей независимости и подчинением уникального исландского содружества землевладельцев норвежской короне.
Многие практические рекомендации и афоризмы памятника более чем актуальны именно сейчас, на втором году мучительно медленного столкновения мировых геополитических плит, в особенности эпизод с разладившимися прямо на тинге «мирными переговорами» после убийства Хёскульда годи Белого Мыса или прогноз Флоси Тордарсона Поджигателя:
Мне кажется, что ты и многие другие будете потом готовы дорого заплатить, чтобы оказаться непричастными к тому, чего вы сейчас желаете.
